Главная › Новости

В Париже всё спокойно и в полном порядке

Опубликовано: 01.09.2018

Олег Соколов о начале войны Второй коалиции

Месье Дюпон — мой хороший знакомый . Я его встречаю каждый день, разговариваю с ним часами, мы вместе частенько выпиваем в кафе на углу по чашечке крепчайшего кофе, выкуриваем по сигарете «Галуаз», раздирающей легкие, но зато не пробивающей такую дыру в бюджете, как «Мальборо». Месье Дюпон приносит мне газету и ежедневную почту и выпекает изумительный хлеб. Он круглый год торгует на рынке свежими овощами и фруктами, составляет прогноз погоды и водит поезда парижского метро. Он стоит у станка и за прилавком маленького магазинчика, крутит баранку такси и колесо знаменитой карусели с лошадками у Эйфелевой башни под аккомпанемент электронной шарманки, держит свой семейный ресторанчик и с утра до ночи пестует доставшийся ему от деда-прадеда виноградник.

 

 

Месье Дюпон индивидуален и многолик, ибо так называют «типичного среднего француза». Он живет в каждом городе и в каждой деревне Франции — в одном только парижском телефонном справочнике несколько страниц занимают Дюпоны — и вместе с тем объективно не существует, ибо создан статистикой, а потому, может быть, и похож на себя в ее зеркале, но не более чем фоторобот на фотопортрет. Словом, он один из 63,4 миллиона французов, проживающих в метрополии, во Французской республике, а в заморских департаментах и территориях, которые входят в эту республику, насчитывается еще пять с лишним миллионов человек).

ДЕТИ В ДИРЕКТЕ №2 | instagram direct

 

Во Франции служба статистики поставлена много лучше, чем в других странах. Здесь о французе, как потребляющей статистической единице, как гражданине определенных взглядов, знают все. И все же статистика и опросы общественного мнения — единственно возможное средство создать образ «типичного француза», представить его зрительно и даже где-то понять его причуды, вкусы, симпатии, антипатии и предрассудки. Знакомясь, таким образом, со своим приятелем месье Дюпоном, я сделал для себя немало открытий, причем совершенно неожиданных.

Д'Артаньян и три мушкетера 1 серия (1978) фильм

 

Для примера. Французы покупают в среднем на человека всего 4 куска туалетного мыла (650 граммов) в год, в два раза меньше, чем англичане, хотя этого добра в магазинах — выше крыши. Но можно ли на этом основании говорить о нечистоплотности этой нации? Нет. Во-первых, вместо мыла идут в ход шампуни и гели. А во-вторых, нежелание мыться обусловлено традициями — веками во Франции считали, что через чистую кожу в организм легче проникает зараза. И современные исследования в США, кстати, это подтвердили — у тех, кто регулярно моется с мылом, понижается сопротивляемость организма, больше склонность к аллергиям. Они в среднем приобретают по 0,8 зубной щетки на человека и лишь по 2,9 тюбика зубной пасты. Но зато французы в два раза больше, чем другие европейцы, потребляют снотворного (90 миллионов упаковок в год) и чаще покупают обувь — 5 пар в год на человека.

 

Во Франции меньше ванных, чем телевизоров. 10% французов никогда не посещали парикмахерских. Каждый второй француз никогда не ходит в кино. Французы стали меньше пить — по данным за 2005 г., среднестатистический француз потребляет 67 бутылок (по 0,75 л) вина в год, что в два раза меньше того, что пил месье Дюпон в 60-х годах прошлого века, и за тот же период — всего 54 литра минеральной воды. 25% из них ничего не едят на завтрак.

 

Месье Дюпон проводит в день три с половиной часа перед телевизором и 2 часа 45 минут слушает радио. Вместе с тем, 51% французов выступает за то, чтобы телевидение хотя бы один вечер в неделю не работало. 43% против этого. В 1967 году только 54% французских семей имели телевизор. В 1988-м — уже 94%. 82% французов, согласно опросам, «смотрят телевизор каждый или почти каждый день». Это на 31% выше, чем в начале 60-х годов, когда 67% французов ежедневно слушали радио и 60% каждый день читали газеты. К началу ХХI века число телевизоров осталось примерно тем же, что и в 80-х годах. Поднялся, однако, процент читающих иллюстрированные журналы, как везде. Но вот как комментируют этот рост специалисты: «Журналы, которые наиболее популярны сейчас, — это своего рода дополнение к телевизионным передачам…».

 

Телеспрут виной тому, что пустеют театры, стадионы. Всего 9% французов по меньшей мере раз в год посещают спортивные состязания. 18% французов ходят в кино по крайней мере один раз в месяц, но телевидение и быстрое воспроизведение кинопремьер в записи бьет и по кинотеатрам, в результате чего и билеты в кино все дорожают. Пустеют и знаменитые французские кафе и бистро. Только 17% французов, по крайней мере, раз в неделю ходят в кафе. В 60-х годах 42% мужчин во Франции были завсегдатаями кафе, где они смотрели, как правило, спортивные передачи и особенно скачки. Сейчас среди мужчин только 25% опрошенных называют себя постоянными посетителями кафе. Результат — кафе «прогорают» все чаще.

 

Любовь французов к телевидению объясняется во многом и национальным характером. Французы народ очень любопытный: где что, кто с кем, кто в чем — им надо узнать в первую очередь, и желательно раньше других. К тому же, они до смерти любят обсуждать в деталях дела, на наш взгляд, казалось бы, пустяковые, а для них чрезвычайно существенные. Предметом дискуссии может быть что угодно. Обсуждается, в первую очередь, то, что касается качества жизни, обслуживания, моды, социального обеспечения, налогов, медицины, состояния больниц и клиник, благотворительной помощи и градостроительства, взаимоотношений между юношами и девушками, мужьями и женами, детьми и родителями, охраны исторического и культурного наследия.

 

Француз в частной беседе, как правило, о политике не говорит. Политика правительства и оппозиции, личность самих политиков и их жен обсуждается по всем каналам французского телевидения и далеко не благожелательно. Часто телекамера входит прямо в их дома, и диспуты идут оттуда в живой трансляции с вопросами телезрителей по телефону. Но больше всего на свете французы любят не разговоры о политике, а «ток-шоу» по тем проблемам, с которыми они сталкиваются в ежедневной жизни. Предметом диспута может быть на таком шоу, что угодно — от защиты прав животных до защиты прав проституток, от проблем обеспечения охраны школ от наркоторговцев и хулиганья до методов борьбы с излишним весом. По французскому телевидению есть что послушать. Больше, чем посмотреть. Реклама на их голубом экране не такая назойливая, как в России — во время демонстрации фильмов и спектаклей ее показывают только в начале и в конце.

 

В остальном их «ящик» очень похож на наш. Те же полицейские сериалы, фильмы ужасов и такая «эротика», которая заставит покраснеть даже павиана. Журнал «Пуэн» подсчитал, что только за одну неделю по французскому телевидению по шести основным каналам показывают до 670 убийств, 15 изнасилований, 848 драк, 419 поджогов и взрывов, 14 похищений, 11 грабежей, 8 самоубийств, 32 взятия заложников, 27 сцен пыток, 18 сцен применения наркотиков и 9 выбросов из окна, 13 сцен удушения жертв. На 11 военных сражений пришлось столько же стриптизов и 20 откровенно порнографических эпизодов. Добавьте к этому регулярные кошмары, которые идут в сериях фильмов ужасов, где натурализм доведен до такой степени, что их можно «принимать» вместо рвотного. Порнография окончательно утвердилась в правах на платном «Канале плюс», одном из самых популярных в стране. Там регулярно в ночное время демонстрируются порнофильмы. По другим каналам откровенное порно не показывают, но гоняют такие эрофильмы, что по сравнению с ними фильмы вроде «Любовник леди Чаттерлей» с Сильвией Кристел, исполнительницей главной роли в фильме «Эммануэль», кажутся «мягкой эротикой». По телепрограмме «ТФ-1» раз в неделю либо идет передача типа «Сексуальные забавы», либо обсуждаются проблемы секса. По каналу М-6 идут «Эротические клипы» и занудные эротические короткометражки. Все это, увы, знакомо теперь и нам по российскому телевидению, особенно кабельному.

 

Меньше всего от телевидения защищены дети. И от эротических сцен, которые можно увидеть по телевидению в любое время дня и ночи, и особенно от насилия. С начала 90-х годов на французский телеэкран хлынули японские мультфильмы, где насилие просто возведено в абсолют, а самурайские ценности — в высшую человеческую доблесть. Комментируя это нашествие, известный детский психолог Лилиан Л. Люрса говорит: «В японских фильмах образ мальчика смоделирован как образ воина, что соответствует японской традиции, культуре, основанной на войне. Девочке отводится доля постоянного подчинения. Неизбежно эти фильмы проповедуют насилие. Даже в мультфильмах про волейбол человечное исчезает. Остается одна жестокость. Эти фильмы, которые в пять-десять раз дешевле, чем производящиеся в других странах, оставляют страшные следы в детских душах. Особенно у детей от двух до шести лет, в тот период, когда формируются личность будущего человека и гражданина, его отношение к жизни и к людям».

 

Телевидение, да и радио, как оказалось, поощряют пассивное восприятие. Чего напрягаться читать, когда можно просто сидеть и смотреть, и слушать. И вот результат, конечно, не только по вине развития современных массовых коммуникаций: 3 миллиона французов вообще не умеют ни читать, ни писать. Впрочем, трое из каждых четырех французов читают в среднем одну книгу в год.

 

Что же читают? Опрос общественного мнения, проведенный детскими журналами и еженедельником «Эвенман ди жёди», показал, что больше всего книг во Франции читают дети. До двух книг в месяц — 37,8%, от 3 до 5 книг — 41% и более пяти — 21,2%. Это, не считая журналов и сборников комиксов. Опрос среди взрослых показал, что 63,3% французов предпочитают покупать романы, 33% — повести и 21% — документальные произведения. На последнем месте по популярности у покупателей книг стоят атласы и словари — 5,8%.

 

Наибольшим успехом у всех трех поколений французских читателей пользуется Виктор Гюго. За ним следуют Жюль Верн, Агата Кристи, графиня Сегюр и Александр Дюма. О соотношении начитанности и культуры по этим цифрам судить трудно. Но есть и такие вот данные: 25% французов считают, что Солнце вращается вокруг Земли; 21% уверен, что инопланетяне регулярно появляются на нашей планете. 90% населения Франции знают свой знак Зодиака и более-менее регулярно сверяются с предсказаниями астрологов. 8 миллионов прибегают к услугам ясновидящих и прочих предсказателей… Статистика, конечно, не рождается на пустом месте. Она отражает целую гамму явлений — экономических, социальных, демографических, исторических и, по-своему, национальный характер. А он, в свою очередь, формируется под влиянием всех этих и множества других факторов.

 

Во времена становления первого французского королевства при Хлодвиге, французов, как подсчитали историки, было всего 12 200 000. С образованием Священной Римской империи при Карле Великом осталось их меньше девяти миллионов — нацию на треть выкосила чума. В 1800 году французов было уже 28,7 миллиона. Несмотря на многочисленные войны, в том числе наполеоновские и две мировые, за двести с лишним лет население страны выросло почти вдвое (63,4 млн. человека к 2007 году), хотя женщин до сих пор почти на два миллиона больше, чем мужчин. В стране постоянно проживают к тому же 3,2 миллиона иностранцев, не имеющих французского гражданства. По всем подсчетам, к 2050 году дефицит французов на нашей планете не сильно восполнится — их будет по разным оценкам от 64 до 75 миллионов. Рождаемость в стране низкая, хотя и более высокая, чем в России, и она падает из года в год.

 

Несмотря на многочисленные программы поощрения рождаемости, субсидии беременным, пособия многодетным, во Франции в среднем производится 170 тысяч добровольных абортов в год. Причины, по которым француженки не торопятся спасать Францию от грозящей ей демографической катастрофы, многочисленны. Но одна из них очевидна — взлеты и падения на графиках рождаемости почти буквально совпадают с подъемами и спадами в экономике. Неуверенность в завтрашнем дне, постоянные угрозы потери работы (в стране постоянно не меньше миллиона зарегистрированных безработных, а фактически их в два-три раза больше), боязнь войны (53% француженок боятся наступления 2014 года, на который приходится по предсказаниям астрологов космическая катастрофа. 25% населения все еще считают, что война неизбежна), терроризма — вот, пожалуй, причины главные.

 

Хотя 81% французов считает, что «семья — основа общества», в брак они вступать не торопятся. И женятся и рожают поздно. 13 миллионов французов жалуются на одиночество. В стране 7,6 миллиона холостяков в возрасте от 20 и более лет. 1,5 миллиона — разведены. 4 миллиона (80% — женщины) — вдовствуют. 48% парижских «домашних хозяйств» состоят из одного человека.

 

830 тысяч французов появились на свет в 2004 году. Что их ждет? Как они выглядят? Чем предпочтут заниматься в жизни, и какие у них сложатся привычки? Статистика и здесь помогает составить прогноз. Продолжительность жизни у потомков галлов растет. Если в 1800 г. француз жил всего 35 лет в среднем, то в 1900 г. уже 52 года. В 2004 г. продолжительность жизни для мужчин составляла 76,7 года, а для женщин 83,8 года. За сто последних лет нация подросла. Мужчины — на 7 сантиметров, их средний рост составляет 1,75 метра, а женщины на 5 сантиметров — 1,62 м. Рост зависит и от того, как обеспечен человек. По статистике, в таких богатых кварталах Парижа, как 7 и 16-й арондисманы, дети на 2-4 см в среднем выше ростом, чем дети в бедных 13 и 19-м арондисманах.

 

Французы обычно появляются на свет миниатюрными, как куклы. И когда жена одного русского дипломата родила в Париже мальчика весом 4,5 килограмма, что для нас, в общем-то, обычно, на это чудо сбежался смотреть весь госпиталь. Средний французский ребенок достигает веса в 6 килограммов только к 9-10 месяцам. Видно, сказывается всеобщее увлечение француженок диетой и строгое напутствие врачей — не ешьте много до и во время беременности, а то будет трудно рожать. Француженки, как матери будущих законопослушных граждан, врачей слушают. В статистике это выглядит соответственно — с 1970 года женщины в среднем похудели на 600 граммов, их средний вес не превышает 60 килограммов, причем француженки, видимо, намерены тощать и впредь. 45% из них считают, что у них лишний вес и его надо бы сбросить.

 

Однако даже визуальное знакомство с достижениями француженок по этой части показывает, что особых успехов они здесь не добиваются. Какими бы миниатюрными ни были манекенщицы, как бы эфирно ни выглядели, французский мужчина, если он только полноценен, в женщине ценит, прежде всего, традиционные достоинства. Поэтому у символа Франции — Марианны, для которой позировали и Брижит Бардо, и Мирей Матье, и Катрин Денев, и Софи Марсо, бюст столь же крепок и высок, как и у юных русалок, без стеснения демонстрирующих свою грудь на всех пляжах Франции.

 

Но вот к старости господин и госпожа Дюпон, в отличие от американцев и американок, редко достигают таких габаритов, под которые не подберешь ни одного платья даже в магазине фирмы «Толстяк». Полнота здесь вовсе не признак обеспеченности (это у нас только от Азии пошло, что «полная» и «упитанная» — синонимы), а, наоборот, бедности. Чтобы поддерживать себя в форме, нужно соответственно и питаться, вводить в ежедневное меню соки, фрукты, овощи, легкое, без жира мясо, разную рыбу, моллюсков и дичь, обезжиренные молочные продукты и т.д. и т.п. А это стоит недешево. Биопродукты по цене в полтора-два раза дороже, чем такие же в супермаркете.

 

Я уже не говорю о кремах и лосьонах для похудения, особом мыле для более изящных бедер и шампунях для упругости живота и от целлюлита. Все это, понятно, требует денег, специальных статей в семейном бюджете, к которому французы относятся с величайшим почтением. В каждой семье он разный, соответственно доходам и социальному положению, но счет деньгам знает каждый француз. Раз уж речь зашла о доходах, оговоримся — тут термин «средний француз» не подходит. Статистика всегда превращается, по известному выражению, в «великого лжеца», как только принимается усреднять доходы бедных и богачей.

 

Реальная картина такова. Всего 1% французов владеет 30% национального богатства, а 10% — 60% того же богатства. Францией правят, как говорят сами ее граждане, 200 семей. Львиная доля национального богатства принадлежит 1030 самым богатым людям. Во Франции в 2000 г. насчитывалось 27 миллиардеров (в евро), а в 2004 г. — уже 53 евро-миллиардера — гражданина Франции и 100 тысяч крупных семейных состояний, обладатели которых и составляют те самые сверхпривилегированные 10%. А 10% самых бедных семей обладают всего 0,03% национального богатства.

 

Между этими двумя полюсами чудовищного богатства и крайней бедности существует своего рода «слоеный пирог» социального неравенства. Если у владелицы концерна красоты «Л’Ореаль» Лилиан Бетанкур состояние оценивается в 17,9 млрд. евро, у Бернара Арно, владельца группы LVMH, которой принадлежат лучшие коньяки и шампанские вина Франции, а также фирма Луи Уиттон, — 17, 2 млрд. евро, а у наследника авиационно-газетной империи «Дассо» Сержа Дассо — «всего» 8,2 млрд., то никому не известный месье Дюпон, оказавшийся в самом низу социальной пирамиды французского общества, живет от зарплаты к зарплате и до конца своей жизни выплачивает бесконечные кредиты.

 

1% французов зарабатывает свыше 100 тысяч евро в месяц. А 15% французов получают доход вдвое меньше среднего на душу населения и, по оценкам Европейской экономической комиссии, живут ниже уровня бедности. Их, ни много ни мало, по данным на начало XXI века – 6,5 миллиона человек. При этом 3,74 миллиона из них, в основном это иммигранты, имеют месячный доход порядка 579 евро и практически обречены на полуголодное существование. Наихудшее положение в пригородах, где в основном проживают иммигранты из бывших колоний Франции. У 40% обитателей этих гетто моложе 25 лет нет работы.

 

Во Франции, тем не менее, есть и весьма внушительный, обеспеченный «средний слой». Появление его обусловлено, во-первых, длительным периодом послевоенного процветания, которое привело к накоплению национального богатства и росту благосостояния нации за счет активного развития социального обеспечения, а во-вторых — переменами в структуре активного населения Франции.

 

Картина такова. В начале 70-х годов прошлого века в промышленности было занято 6 миллионов французов. После реструктуризации и целой серии модернизаций производства в период с 1975 по 1986 гг. в индустриальном секторе осталось 5 миллионов человек, а к 2006 г. — всего 4 миллиона. 60% работающих французов заняты в административно-управленческой сфере, научной, системе образования, сфере обслуживания. Последняя обеспечивает наибольшую занятость. В начале 70-х годов по данным французских социологов Л. Шовеля, Л. Микелли и Ф. Дюбе в сфере обслуживания были заняты около 10 млн. человек, к началу 2005 г. уже около 17 миллионов. Лишь около семи процентов — в сельском хозяйстве. Высшая шкала доходов приходится как раз на первые 60%. Там сосредоточено наибольшее количество топ-менеджеров и специалистов с высшим образованием (всего 7,5 процента населения Франции имеет дипломы вузов). Это категория привилегированная, доходы которой в пять-шесть раз, а у руководителей предприятий в десятки раз выше, чем у рядовых работников.

 

Поэтому месье Дюпон во всей своей многоликости протягивает ножки по одежке. В среднестатистическом варианте это выглядит так. В типичном семейном бюджете французов 21,1% расходов идет на питание, 6,3% — на приобретение одежды, 17,5% — на оплату жилья, 9% на покупку предметов домашнего обихода. Расходы на врачей и лекарства составляют 13,2% , на транспорт — 13,8%, на развлечения — 6,4% и другие нужды — 12,7%.

 

Если питаться в семье, а на работу брать бутерброды, что во Франции, в общем-то, не принято, то можно на еде сэкономить. Питание относительно дешево, особенно фрукты, овощи, молочные продукты, хлеб. Мясо уже дороже — по рыночным ценам, которые, как правило, ниже цены в больших универмагах, говядина стоит от 10 до 30 евро за килограмм в зависимости от сорта. Но месье Дюпон «прогорает» во время обеденного перерыва, когда обедает в брассри или дешевом ресторане. А если он еще и вечером посидит там с друзьями, то в бюджете у него тут же образуется весьма заметная брешь.

 

Статья расходов на одежду постоянно сокращается. Объясняется это не только равнодушием к моде (лишь пять процентов французов следит за ней внимательно, а 52% почти или вовсе не обращают внимания, как они одеты), но и дороговизной. Часто в Париже и других городах можно увидеть внешне явно небедных людей, роющихся в «развалах» одежды на распродажах в поисках чего подешевле. Особенно трудно одевать детей — детские джинсики, например, даже если они пошиты на ребенка трех лет, стоят столько же, сколько «взрослые», а платьице для девочки пяти-шести лет — столько же, сколько платье для мамы.

 

Многие мужчины во Франции имеют всего лишь один костюм, пару рубашек «на выход» и куртку на непогоду. А так чаще — джинсы, майка, свитерок. Шапок и дубленок, как правило, французы не покупают — зима здесь мягкая. И только в последнее время, когда зачастили морозы, многие стали запасаться шапками, причем в моде наши армейские ушанки, и теплыми шарфами.

 

Квартиру снять, особенно в Париже, и сложно, и дорого. В зависимости от престижности района однокомнатные квартиры дешевле, чем за 400-500 евро в месяц не снимешь. В пригородах подешевле, но там француз, если он работает в Париже либо другом большом городе, прогорает на транспорте.

 

Расходы на лечение выросли во Франции за 12 лет — с 1974 по 1986 год — в шесть раз, а с 1986 по 2002-й — втрое. И если бы не довольно мощная система социального страхования, месье Дюпон просто разорился бы. Простой визит к врачу-специалисту обходится в 50-60 евро. Во столько же – установка одной пломбы на зуб без удаления нерва. Только на лекарства французы тратят около 250 евро в среднем в год на человека. Для сравнения укажем, что минимальная заработная плата достигла во Франции к началу ХХI века 1,21-1,35 тысячи евро, а минимальное пособие по безработице (RMI) — 500 евро в месяц.

 

Стремление сэкономить каждый сантим, приобрести что-то в дом, просто свести концы с концами приводит и к тому, что французы становятся домоседами. Только 49% говорят, что раз в год бывают в кино, 21% — на концертах, лишь 15% раз в год бывают в театре. То же и с путешествиями. Несмотря на то, что во Франции насчитывается около 30 миллионов автомобилей (правда, большинство из них «в возрасте» от 5 до 20 лет), 54% французов никогда не покидают дома на время уик-энда и только 20% выезжают куда-нибудь раз в месяц. Бензин дорог, как и техобслуживание. К тому же, на дорогах Франции, даже столь великолепно ухоженных и разветвленных, погибают около 10 тысяч человек в год.

 

Зачем рисковать, когда и дома хорошо? Тем более что дом, семья для француза — не только его крепость и тыл, но и едва ли не смысл существования. Иметь свой дом — мечта каждого. Во Франции 12 миллионов личных домов, в которых проживает 54% населения страны.

 

Ни один настоящий дом не обходится без четвероногих любимцев хозяина. Во Франции в конце 90-х годов насчитывалось 33 миллиона домашних животных, из них 9 миллионов собак, 8 миллионов кошек, 9 миллионов птиц, два миллиона кроликов и т.д. В последнее время в моде — змеи всех видов, ядовитые пауки, хамелеоны, игуаны и крокодилы. Больше их в частных домах (80%) и меньше — в квартирах. В год на содержание этой «второй Франции» идет 5 миллиардов евро. Вторая страсть французов — это разведение цветов, декоративных кустарников и тропических растений. Все это тоже обходится в немалую сумму, как и постоянное «усовершенствование» среднефранцузского дома за счет новинок бытовой и электронной техники.

 

В том, что касается социального поведения месье Дюпона, то здесь детерминантой для него давно уже стало самосохранение. И в этом отношении современный француз по классическому определению Александра Зиновьева — идеальный «западноид». Как гражданин общества потребления, он, конечно, научился жить в кредит, но всегда будет стремиться выполнить завет Наполеона Бонапарта, который исповедовал нехитрую мудрость корсиканского крестьянина: «Для того чтобы быть счастливым, надо, прежде всего, не влезать в долги, а во-вторых, тратить не больше двух третей своего дохода, остальное откладывать. И уметь соизмерять свои вкусы и потребности со своими средствами…» Вот почему разговоры о деньгах и о том, как их зарабатывать, тратить и укрывать от налогов, французы предпочитают любой политике.

 

Для нас откровения французов на эти темы часто кажутся скучными, потому что мы не понимаем, сколь важны для них финансовые проблемы самосохранения и благоденствия. Не знаем мы и просто, о чем конкретно идет речь. Все эти банковские программы «P.E.L.» (план накоплений на строительство жилья), «P.E.P» (план личных накоплений) и т.д. для француза — это симфония, которая для нас звучит сплошным диссонансом. А уж что касается налоговых уверток, скидок и прочих ухищрений, то это целая Калевала, которую французы могут слушать ежевечерне, как дети сказку. Уровень жизни во Франции заметно вырос к концу ХХ века. Но поддерживать этот уровень, весьма высокий даже для Западной Европы, нелегко, и за это приходится платить не только деньгами. Жить в режиме самосохранения дело нелегкое.

 

За это нация платит своим здоровьем. В психиатрических клиниках Франции постоянное население составляет 115 тысяч человек. Всего во Франции 1 300 000 умственно отсталых и психически больных, 20 миллионов французов страдают от бессонницы, 8 миллионов — от мигрени. Более полумиллиона французов принимают наркотики регулярно. 12 тысяч человек ежегодно кончают жизнь самоубийством, а 150 тысяч французов предпринимают такие попытки каждый год. Франция держит первое место в мире по потреблению успокаивающих средств на душу населения.

 

Помимо нервных срывов, погоня за благополучием оборачивается и падением культурного уровня, элементарным невежеством. И это в стране, где компьютеризация почти стопроцентная (уже в 1985 г. во Франции 27 500 начальных школ имели компьютеры), а бытовая электроника прочно вошла в быт миллионов.

 

Удивительное отсутствие интереса к внешнему миру (месье Дюпон предпочитает путешествовать по своей стране и мало ездит за границу туристом, даже когда имеет такую возможность, а если ездит, то в основном для того, чтобы убедиться, что во Франции все же лучше) странным образом сочетается с отсутствием познаний собственной культуры и истории. Французы ими гордятся, но в массе своей не знают. Вот результаты одного из опросов общественного мнения, проведенного в том самом «среднем слое», где месье Дюпон достаточно обеспечен всеми благами:

 

— Кто автор «Лунной сонаты»?

— Джон Леннон…

— Кто такой Роден?

— Мыслитель…

— Кто автор «Марсельезы»?

— Де Голль… Нет, кажется, Робеспьер.

— В каком году Гитлер пришел к власти?

— В 1605-м…

 

Невежество? Мягко говоря. Но оно, тем не менее, не мешает месье Дюпону чувствовать свое собственное превосходство над «всеми теми, кто не живет во Франции», и соответственно — над всеми, кто не из его города, не с его улицы, ну и не из его многоквартирного дома. Лично он уже в силу этого обстоятельства «абсолютно счастлив». По крайней мере, то же самое вместе с ним заявляют 85% французов. Прибавьте к этому и такой фактор: как бы ему туго ни приходилось, месье Дюпон никогда не станет никому жаловаться. И на вопрос – ни к чему не обязывающий – «как твои дела?» всегда ответит «са ва». В приблизительном переводе это означает «все в порядке», а точнее — «в полном порядке».

 

Владимир Большаков,

писатель, журналист-международник

 

Перейти к авторской колонке

 

Читайте другие статьи на Переформате: